Владимир Сорокин, являющий одним из самых авангардистских писателей в со-временной российской литературе, всегда известен манерой письма, которая раз-рушает традиционную для классической литературы норму. Книга 『Пир』(2001) Сорокина свойственна визуальному языковому знаку и смеси русского языка с другими языками. Однако, 『Пир』 представляет собой почти первой в русской литературе книгой о культуре еды, о процессе приготовления пищи и о метафизи-ке еды, и вместе с тем, в ней ярко отражен критический взгляд писателя. Если 『Пир(Symposium)』 Платона является метафизическим трактатом о происхожде-нии Эрота, то 『Пир』 Сорокина является попыткой вести феноменологическое замечание, включая критику современной российской культуры. Все тринадцать новелл, различных по формой и содержанию, в 『Пире』 связано с едой, метафора которой представлена либо подчиненность социологического отношения, либо предмет сатиры и опровержения. Прежде всего, в 『Пире』 заметны насмешки и презрение к советской культуре. Так в центре 『Лошадиного супа』 лежат насмешка над советской едой, критика действительной реальности, в которой подчинение душа следует за подчинени-ем тела. ‘Лошадиный суп’ является метонимией советской пищи и власти, скорее всего, метонимией ‘общественного питания’, сущности которого оказывается пус-тота. Означаемое ‘пустота советской пищи’ прочно передается в силу образа по-вторяющих в тексте ‘рта Оли’, ‘пустой банки’ и ‘щели’, и вместе с тем, что в тек-сте подчеркивается образа означающего ‘O’. Кроме 『Лошадиного супа』 『Аварон』 тоже сосредоточивает внимание на античеловеческую сторону социали-стической идеи и времена Сталина. Прототип Аварона как симуляционного суще-ствования ведет нас к Воланде, одинаковому существованию симуляции. Червь из Мавзолея Ленина также символизирует социалистическую идею, которая уничто-жала православную веру и разоряла человечество. С другой стороны, формальная особенность произведений в 『Пире』 обнаруживается в языковой структуре. Такие произведения, как 『Concretные』, 『Зеркаlо』 пишутся знаками, смешанными кириллицы с латинскими буквами, ре-зультате чего получается языковая деконструкция. Деконструкция языка по сути дела представляет собой падение традиции, в то время ломая общепринятую орфо-графическую систему, причиняет означаемому скитаться. ‘Concretные’ символизи-руют нового типа людей, которые не знают ценность литературы и традиции. Кри-тике современной эпохи, когда в литеры вторгается всякое механистическое, по-священа 『Машина』. Русская традиция, которая берегла литературу как высочай-шую душевную ценность, почти лишилась в современном мире. Обвинение в пре-вращении литературы как душевной пищи в вещество для физического питания продолжается и в других произведениях, как в 『Насте』, 『Банкете』, 『Дне русско-го едока』. В этой действительности нельзя обойтись не губить душу и норму, ре-зультате чего приводит человека к расщеплению личности и аномальному поведе-нию. Предостережение от этого невротической опасности отражается в 『Зеркаlе』. Эти опасение и боязнь иногда скрываются под самообманом и самообольщением, которые показаны в рассказе 『Моя трапеза』. В нем показано, как, по мере того, что общество становится богаче, кулинария создает ложный идеальный образ, со-ответствуя вкусу буржуазии и мещан. Сопротивление Сорокина этому лицемерно-му обществу отражено в произведении 『Жрать!』, освобождая дискурс от власти.