세르게이 에이젠슈쩨인의 영화 《10월》은 영화 형식과 언어에 대한 과감한 실험으로 인해 영화사에서 주목의 대상이 되어왔다. 본고는 현대 문화 연구의 중요 개념 중의 하나인 바흐찐의 카니발 개념으로 이 영화를 분석하려는 시도이다. 기존 질서의 와해와 새로운 질서의 창조를 추구하는 혁명적인 상황을 표현하고 있는 영화 《10월》은 위치 교체와 탈관의 미학을 의미하는 카니발적인 모티프들과 밀접하게 연관되어 있다는 것이다. 따라서 본고에서는 영화 《10월》이 보여주고 있는 혁명적인 사건이 카니발적 모티프들과 밀접히 관련된다는 것에 주목하면서, 바흐찐의 카니발 이론을 토대로 이 영화를 분석했다. 에이젠슈쩨인의 영화 《10월》은 모두가 주인공이자 참여자가 되는 광장의 민중들을 혁명이라는 역사적 사건과 결부시켜 탁월하게 묘사해낸 작품이다. 그렇기 때문에 이 영화에서는 혁명 지도자 레닌조차도 수많은 주인공들 중의 한 사람에 불과하다. 무너지는 알렉산드르 Ⅲ세의 동상과 무리지어 전진하는 군중들과의 교차 편집은 이 영화의 카니발적 역동성을 더욱 강화시키고 있지만, 뒤이어지는 임시정부 각료들의 모습과 혁명군에게 가해지는 폭력 장면, 그리고 폭력으로 인해 흩어지는 병사들의 모습을 교차 편집함으로써 민중에 의한 카니발적 광장은 공식적 세계의 침입으로 일단 무너진다. 그 후 핀란드 역 광장으로 확대되었던 카니발적 공간은 전국 대표자 회의장으로 일시적으로 축소되고, 레닌의 제안이 승인된 후 민중들이 다시 광장에 집결하게 됨으로써 카니발적 광장은 다시 확대되고, 겨울 궁전에 이르게 된다. 이처럼 카니발적 광장의 확대와 축소, 그리고 다시 확대되는 과정은 또 다른 측면에서 이 영화의 카니발적 역동성을 강조하는 것이다.
Фильм Сергея Эйзенштейна 《Октябрь》не одножды был рассмотрен русским и иностранным киноведением как образец ‘нового кинематографа’, отличающегося смелыми экспериментами в поисках формы и языка. Однако среди множества подходов к 《Октябрь》, кажется, так и не предпринималось попытки рассмотреть его, следуя концепции М. М. Бахтина, предложившего изящный и плодотворный способ изучения мировой культуры и вычленившего такой ее элемент, как карнавальность. Существуют произведения кинематографа, значение и место которых в культурной традиции может быть наиболее точно определено с помощью сформулированных Бахтиным принципов: амбивалентность художественных образов и карнавализация сознания. По моему мнению, к таким призведениям относится фильм С. Эйзенштейна 《Октябрь》, представивший зрителям кинаматографический образ октябрьской революции, или октябрьского переворота. Важнейшим объектом в топографии фильма является мост. Мост - амбивалентный образ: чтобы перейти по мосту на другой берег, нужно совершить подъем и спуск. Это путь по дуге - от низщей точки к высшей и затем снова вниз. Следуя логике карнавальной культуры, можно утверждать, что топографический план здесь дан вполне отчетливо. Топографической картины фильма 《Октябрь》невозможно представить без такого образа, как ворота. Распахивающиеся ворота - поглощающее и рождающее лоно. Народное тело должно войти в него и выйти обновленным, родившимся заново, готовым к новой жизни. Ворота зимнего дворца соотносятся в фильме с другими воротами, точнее, дверьми в самом дворце, перед которыми глава Временного правительства Александр Керенский пожимает руки бывшей царской прислуге. Мотив увенчания-развенчания усилен, когда рука Керенского возложит хрустальную крышку-корону на ликерные графинчики. Кереский окончательно предстает перед зрителями как шутовской король, король пьяниц, на которого затем должны обрушиться побои. Следует обратить внимание, что мотив увенчания-развенчания обретает особую силу, когда мы соотносим его со временем - неумолимым и веселым, старящим и омолаживающим, исцеляющим и ранящим, временем смерти и временем рождения. В фильме 《Октябрь》есть удивительно точный образ такого отрицающе-утверждающего времени - мальчик, который играет, а затем засыпает на царском троне. Атмосфера революционного карнавала с его социальными кувырками, переменой мест “верхов” и “низов”, травестированием, фамилъяризацией общественных отношений еще охватывала искусство 20-х годов. В кинематографии это карнавально-праздничное возбуждение было отрефлексировано теорией Сергея Эйхенштейна, согласно которой “при стабилизации общественной жизни монтаж не играет значительной роли, но при общественных сдвигах искусство вмещивается в перестройку действительности и монтаж как метод развивается.” Открытые Эйзенштейном особенности монтажной структуры как динамического процесса, воздействующего на психику зрителя, делающего его со-участником и со-творцом экранного зрельща, как нельзя лучше отвечали всенародной, всеохватывающей форме карнавала, который нельзя просто созерцать. Переосмысленные или интуитивно воспринятые устойчивые мотивы народно-смеховой, карнавальной культуры определили образно-выразительный строй фильма 《Октябрь》.